Расстрелян отец Арсений 25 мая 1938 года в Харькове и захоронен в братской могиле на территории 6-го квартала Лесопарка в г. Харькове (район Пятихатки в 12 км к северу от центра города, недалеко от Белгородской трассы). На данный момент на этой территории расположен «Мемориал жертвам тоталитаризма», на железной стеле которого находятся имена, в том числе и имя Арсения Гусева, расстрелянных УНКВД в 1938-1940 годах.
Реабилитирован священник Арсений Гусев посмертно 13 июня 1958 года военным трибуналом Киевского военного округа (Архивное дело: 015427).
* * *
Интересное свидетельство об отце Арсении оставил в своих воспоминаниях инженер и управляющий Максимовским рудником А. И. Фенин:
«Наш деревенский священник, отец Арсений, был несколько модернизированным сельским батюшкой – он должен был поставить себя в уровень с приходом более богатым и более высокой, сравнительно с деревней, квалификацией. Вне дома он носил шумящия шелковыя рясы, любил изысканно выражаться и был довольно строг к оплате прихожанами церковных треб. В общем о. Арсений был скорее приятным покладистым батюшкой с культурным уровнем средняго сельскаго священника».
* * *
Текст, написанный священником Николаевской церкви Арсением Гусевым, по волнующему его пастырское сердце и наболевшему для него вопросу. Текст опубликован в Екатеринославских Епархиальных Ведомостях от 11.01.1912 года и приводится с особенностями авторской орфографии.
По поводу 1-го пастырскаго собрания в г. Екатеринославе (А.Гусев)
В этой прекрасной и доходчиво составленной статье отец Арсений раскрывается перед нами как ревностный, неравнодушный и опытный пастырь, проявляющий искреннее попечение о народе Божьем. Он не склонен в своей статье обличать или обвинять. Будучи близким к земным тяготам и трудностям людей, реально оценивающий сложившиеся жизненные обстоятельства, он сочувственно по-отечески входит в положение своей паствы и, поэтому, пытается сообща найти удобный способ для разрешения сложившейся проблемы: каким-то образом облегчить бремя мирской суеты, чтобы православные люди имели большую возможность проявлять заботу о своей душе и не лишать себя «единаго на потребу».
(380)